natasha_laurel

Вчера дочитала последние страницы мемуаров  Франсин Дю Плесси Грей, «Them.  A memoir of parents» (Они. Воспоминания о Родителях) и почувствовала себя осиротившей.

Это очень странно, что биография Татьяны Яковлевой и Александра Лиюбермана, написаная их дочерью попала ко мне лишь через 5 лет после того, как была опубликована,  а ведь  Либерман уже давно интересовал меня  immensely.  В  английской версии жж, которую я создала несколько лет  назад с единственною - правда - целию, тут же забросить, я придумала себе  лирическую героиню, судьба которой выглядела  вот так:



И мне всегда было интересно,  как оно было на самом деле и могла ли моя лирическая героиня, спасаясь от Второй Мировой, оказаться с Либерманом в соседнем купе. Как показывают воспоминания его приемной дочери – могла.

В  США, когда говорят Александр Либерман  подразумевают Vogue.  Говорят  Vogue - подразуметвают Либерман;  работник журнала с 1943   и его арт директор с 1962  по 1994,  его главная, созидательная сила и  путевка в жизнь для таких имен, как Ирвинг Пенн и Анн Винтур.   В России  имя Александра  Либермана   не известно вообще. What else is new?

Его жена, Татьяна Яковлева в России известна как муза Маяковского.

Стихи "Письмо Татьяне Яковлевой"  и "Письмо из Парижа о сущности любви товарищу Кострову" посвящены ей. 

..Не поймать меня

              на дряни,

на прохожей

            паре чувств.

Я ж

    навек

         любовью ранен -

еле-еле волочусь..."

 В Америке Татьяна Яковлева ивестна как Tatiana of Saks знаменитый дизайнер,  40-х и 50-х, создававшая  шляпы для Нью Йоркского бомонда. Старлеткам модных журналов тех лет, которые хотели  продвинуться по карьерной лестнице,  настоятельно рекоммендовали носить шляпы Татьяны of Saks.

 Яковлева и Либераман уехали из свежесозданного СССР в нежном возрасте, независимыми путями  и встретились в Париже, в белых, имигрантских кругах. К тому времени, как они встретились, Яковлева пережила трагичный роман с Маяковским, вышла замуж, родила ребенка и пребывала на грани развода.

Роман Яковлевой с Маяковским не приветствовался ни в Советской России, ни  её семьей, в Париже. Но более всего он не приветствовался Лилей Брик, благодаря которой, судя по всему, он и зачах.   Надо сказать, что Яковлеву Маяковскому сама Брик и «подсунула» .  В 1928 году, во время поездки во Францию, Маяковский  должен был встретиться с  одной из своих бывших пассий, американкой Элли Джонс,  которая родила ему дочь.   Испугавшись «последствий» такой  встречи Брик и ее сестра, Эльза Триоле давно живущая в Париже, быстренько познакомили Маяковского с  молодой русской блондинкой, Татьяной Яковлевой.

Макьявелистический ход дал сбой.  Встреча Элли Джонс  и Маяковского прошла, мягко выражаясь, прохладно, а вот Яковлевой  Маяковский через две недели сделал предложение.   Предложение само по себе, может быть Брик и не встревожило, чего не сболтнет сгоряча разволновавшийся мужчина, но вот  два стихотворения, посвященные Яковлевой..   вот это уже, дотоле единственной,  музе Маяковского  было неприятно.  Яковлева была единственной особой женского полу, к которой Брик действительно ревновала.  Так что уже в Москве Маяковсому подсунули Веронику Полонскую, о романе с которой Эльза Триоле тут же сообщила Яковлевой.    

Яковлева  вскорости выходит замуж за Маркиза дю Плесси. у них рождается дочь, которая потом напишет эту книгу, скоропалительный брак, словно швы на ране, расползается  и,  через несколько лет у Яковлевой начинается роман с Александром Либерманом. Вторая мировая делает  ее вдовой и, в 1940  Либерман с  огромным трудом вывозит Яковлеву с дочерью  из оккупированной Франции в США.

Вообще, это книга о старых российских фамилиях, о русском Париже, о Нью Йорке, заполнившися с началом Второй Мировой талантливыми русскими.   И о  двух амбициозных русских эмигрантах, которые процарапывали свой путь к успеху, к состоянию, к славе, к комфорту, к престижу   - о Господи, ну к чему еще может стремиться русский человек -   и о том, как они окружали себя на этом пути  такими людьми как  Кристиан Диор, Дали,  Пикассо, Марлен Дитрих, а так же о том, как их дочь, автор мемуаров страдала от недостатка родительского внимания и тепла, в следствие чего,  масса интимных подробностей их жизни стала  всенародным достоянием.

Но для меня это в первую очередь была книга о властной женщине с хорошим вкусом, которая силилась привить – многие бы сказали «навязать» – его окружающим.   Ее дочь невообразимо страдала от этих натисков, но для самой Яковлевой, я так понимаю, вид безвкусно одетых людей был сродни стонам гитары в руках  КСП-шников. 

Последними словами  Яковлевой  к дочери, уже на смертном одре были: “I think”, she whispered, ”you’re wearing pants. You must always wear pants.”

А еще в одну первую очередь эта книга была для меня историей о любви, хотя, я знаю, многие увидели бы отношения Яковлевой и Либермана в совершенно другом ракурсе.   Ведь  Либерман,  в течение года  после смерти Татьяны, в возрасте 82 лет женился..  на ее сиделке.  Я не знаю, может быть, мужская любовь устроена как поезд, разогнавшись, уже не может остановиться?   

Но на протяжении всей жизни, они были очень нежно преданы друг-другу, эти два человека.

Когда Татьяне и Алексу   было уже  за 80 и обоих покинуло здоровье, а Татьяну еще и ясность ума, она  отказывалась принимать тот факт, что Алекс пережил инфаркт и требовала по ночам, чтобы он спускался на первый этаж и готовил ей еду.  Она два раза пережила голод, в 20-х годах в России и потом, в начале Второй Мировой, во Франции.

В результате докторским указом их развели по разным комнатам.    Иногда, по полудни  Татьяна садилась перед трюмо, накручиваоа электро бигуди  на поредевшие волосы,  целый час делала макияж, потом  долго и кропотливо выбирала наряд, сиделка помогала ей его надеть и, опираясь на палку, она хромала через коридор к комнате мужа.  Они лежали рядом, держась  за руки и она рассказывала ему, как  одиноко ей  в их общей спальне, жаловалась, что за всю неделю  ни разу нормально не поела и, когда же уже он сможет спуститься вниз, в столовую, чтобы они вместе пообедали, как раньше.

А он смотрел на нее с сочувствием и нежностью и радовался, что у нее еще оставались силы, чтобы навести весь этот марафет, для краткого свидания с ним..

Боже мой, какая была женщина.   И вот книга о ей кончилась. Как жить?