Это у вас рабочий полдень, а у меня три часа ночи и бессонница. Располагает к беспорядочному чтению жж и воспоминаниям. Эхом к чьим-то постам всплыли случаи моих побегов из дома. Три раза я сбегала из дома. Вернее как, не то чтобы целенаправленно сбегала. Я стремилась к чему-то из теплой неги. Я так редко к чему-то стремлюсь из теплой неги, что вот эти три случая отложились с особою чёткостию.
Год 89. Мне 11 лет. Я стремлюсь за колготками. До меня дошел слух, что в близлежащий поселок, Будогощь, завезли черные колготки в крапинку. Вопросом, почему бы вдруг такие колготки завезли не в наш, городской универмаг, а в соседний, поселковый я себя не утомляла. Я довольно оперативно взяла у своей подружки велосипед и со второй своей подружкой, Светкой Осколковой, отправилась в путь. До поселка было 30 километров. Мы проехали пятнадцать, как сейчас помню, до деревни Белая. В девять вечера повернули обратно. В полночь я была дома. Мама выкурила всю пачку. Никогда, ни до ни после, у меня так не болела гузка. От велосипедного сиденья. Бедная моя мама....
Во второй свой побег я прогуляла школу. Все тот же 89 год. Все с той же Светкой Осколковой. На этот раз мы отправились в Ленинград, вставать на очередь на добермана.
Позвольте я поясню. В детстве я была собачницей. Я изучила собачий вопрос от и до. Хотела стать кинологом. Мечтала, чтобы у меня была собака. Да не какая-нибудь там, а именно доберман. Породистого щенка добермана можно было заполучить через клуб служебного собаководства при Досааф. Стоил он 300 рублей и надо было встать на очередь. Клуб собаководства располагался на Васильевсокм Острове, в подвале. А я жила в городе Кириши. Это сто километров от Ленинграда. Мы с Осколковой притворились, что пошли в школу, а сами на вокзал, портфели в камеру хранения, и на электричку - в клуб служебного собаководства. В клубе я деликатно изложила суть дела, что я, мол, странница, пришла собачку говорящую посмотреть. хочу встать на очередь на добермана.
-И эрдельтерьера – пискнула Осколкова из-за спины. Тётенька в приемной, не поднимая головы от своей писанины, промолвила, да, конечно, девочки, ваши паспорта.
С особым цинизмом..
Год 95-й. В третий раз я стремилась к мужчине. Мужчина лежал в больнице, в пригорде. Да какой мужчина. Мальчик. Мальчишка. Была зима, середина февраля. Мы решили, что нам надо расстаться. На время. Когда тебе восемнадцать лет, то расставание на время кажется бриллиантовой, а, главное, свежей идеей. Так вот мы решили. Он лег в больницу, независимо от этого решения.. а, может... кто его знает. А я сидела дома, на каникулах, после первой сессии. И вдруг я решила испечь пиро и поехала к нему, в больницу. А ехать надо было час на автобусе, за город, в санаторий, в лес.
Февраль. Стекла в мохнатом инее. Я еду, у меня на голове, под пуховым платком накручены бигуди-спиральки. Чтобы локоны подольше держались, я решила их снять сразу перед появлением.
Мороз, -27, я стою на автобусной остановке и сдираю бигуди.. В больничной палате мы слушали Агату Кристи, песню Дворник.
Вот и все. А больше я в своей жизни никогда ни к чему так не стремилась. Вот только к колготкам, к доберману, к мужчине.